Синякин Сергей - Скучный Вечер На Марсе
Сергей Синякин
Скучный вечер на Марсе
1. БУРЯ МГЛОЮ НЕБО КРОЕТ...
В иллюминаторы можно было не смотреть, погода за пластиковой броней жилого
купола и так была слышна. Ветер то повизгивал, словно обиженная собака, то
набирал басистую угрожающую силу, и легко было представить, как над ржавой
поверхностью несется мутная бурая поземка, медленно воздвигая вокруг куполов
Поселка мрачные песчаные холмы.
Хорошо, что мотонарты еще с вечера загнали в общий ангар. О надвигающемся
буране никто не знал, но рачительный и хозяйственный Степаненко обошел машины,
пнул лыжу одной из них и мрачно сказал:
- Це не дшо, хлопщ! Ховайте цп хреновины, щоб зустр!чь журиться не
пришлось!
И вовремя он это сказал: не загнали бы машины в ангар, после бури пришлось
бы откапывать из песка, да еще с двигателями и трансмиссией возиться до
седьмого пота. И ведь не угадаешь, когда эта чертова буря начнется -
атмосферное давление не падает, облачных признаков нет, а что касается
семилапок, так им песчаная буря не хуже всего остального: они в любую погоду
скачут, а в бурю, пожалуй, еще и резвее, чем обычно.
Международная станция "Альфа-REX" состояла из пяти куполов и основного
блока научного центра, соединенных между собой герметичными коридорами с
шарообразными отростками кессонных камер, через которые можно было выбраться на
поверхность. Ангар примыкал к русско-украинскому блоку, французы, китайцы,
англичане и американцы предпочли своей жилой площадью ни с кем не делиться и
жили раздельно. Впрочем, деление это через полгода пребывания на станции стало
условным, астробиологи, например, объединились во французском куполе,
аресологи, не обращая внимания на протесты остальных и грозные распоряжения
начальника экспедиции Тима Данна, вообще оборудовали свой жилой закуток в блоке
научного центра, только китайцы продолжали жить сплоченным коллективом. Но их
можно было понять: у них руководитель был вроде из партработников и замполит у
них такой дотошный и въедливый, что многие - и не без оснований - считали его
за кадрового разведчика. Ничего необычного в этом не было, в каждой
исследовательской труппе, без сомнения, имелись свои разведчики. Как говорят
французы, а-ля гер, ком а-ля гер! Се ля ви, хлопцы! Это в космосе национальные
интересы особого значения не имеют, а на Земле они по-прежнему в приоритете.
На поверхность сейчас мог выбраться только распоследний идиот, поэтому
кессонки заблокировали: на случай, если такой идиот все-таки найдется. От
метеорологов можно всего ожидать, а уж от физиков - и подавно. Все были
изолированы, потому каждый занимался своим делом: кто статистические данные
анализировал, кто отчеты наблюдений готовил. А Астахову ничего делать не
хотелось. Вот такой у него бзик был - поваляться на постели и почитать Льва
Николаевича Толстого. Впрочем, почитать - слишком сильно сказано. За полгода
Астахов Толстого в буквальном смысле измусолил бы, да вот только не книга это
была, а дискета, и весь Толстой на этой дискете со всеми своими
несообразностями умещался. Любимым занятием Астахова было просматривать текст и
вылущивать из него перлы наподобие того, что "какие-то два господина прошли по
улице с огнем папиросы во рту". Впрочем, у Льва Николаевича, как и у всякого
уважающего себя классика, и похлеще ляпы встречались.
Астахов завалился на койку, натянул на виски рожки дистанционки и совсем
уже было предался любимому занятию, когда его бесцеремонно отвлек Саня
Цымбаларь. Вообще-то Цымбаларя звали Олексой, но на