Скаландис Ант - Добежать До Булочной
Ант СКАЛАНДИС
Добежать до булочной
- Добежал бы до булочной, - сказала жена, - в доме хлеба нет ни куска. И
на вот, заодно двадцать пять рублей разменяй.
- Хорошо, - сказал я. - Два батона и половину черного? Ставь суп
разогревать.
- И не задерживайся нигде!
- Ладно, Танюшка. Сейчас без четверти - в пять вернусь. Напротив только
загляну. Вдруг коньяк будет без очереди.
Но я не добежал до булочной. Меня подстрелили раньше.
Сначала, еще в подворотне, остановил милиционер. Он был с огромным
УдемократизаторомФ на левом бедре и с белой почему-то кобурой - на правом.
- Сюда нельзя, - сообщил он коротко.
- Чего это? - удивился я.
- Работают там, - все также коротко и уже совсем непонятно объяснил он.
Достал из кармана пачку дефицитнейших сигарет и неторопливо закурил.
Я выглянул в переулок. Он был оцеплен со всех сторон. Справа, у
перекрестка, толпились какие-то люди, машины, и торчал посреди улицы невесть
откуда взявшийся ларек УСоюзпечатьФ. Никогда здесь не было этого ларька.
- Вам куда? - спросил милиционер.
- Да мне до булочной только. Вон она, - я показал рукой на ту сторону
перекрестка.
- В обход, - резюмировал он.
- Долго, - пожаловался я. - Жена ждет.
- Смотрите, - сказал он неопределенно.
И я рванул вдоль по переулку.
Тут-то и началась стрельба.
Толпа у перекрестка рассыпалась. Взревели моторы. Зазвенели, разбиваясь,
стекла. Откуда стреляют, было непонятно. Я инстинктивно пригнулся и побежал
вплотную к стене дома. Крики и выстрелы не прекращались.
Добежав до угла, я был вынужден отлипнуть от стены и, максимально
ускорившись, пересечь площадь по диагонали. Я говорю УплощадьФ, потому что это
действительно маленькая площадь, с нее уходят пять переулков, а не четыре, как
с обычного перекрестка. Есть такие Упять угловФ не только в Ленинграде, но и в
Москве.
Машина, потрепанная пятерка-УЖигулиФ, появилась сбоку и совершенно
внезапно. Взвизгнули тормоза. Я косо обернулся и вильнул в сторону, не снижая
скорости бега. В этот момент грохнуло еще несколько выстрелов, и что-то
толкнуло меня в плечо, а затем в голень. И я упал. Но уже через какие-то
секунды был подхвачен и буквально вброшен в машину, в тот самый УЖигуленокФ,
на заднее сиденье. А открывший переднюю дверцу спихнул водителя вправо, тот
неловко завалился на бок, уронил голову на щиток, и я с ужасом увидел
застывшие глаза и большую с запекшимися краями дырку во лбу. Рядом со мной
плюхнулся еще один человек, по счастью, живой.
Все это происходило так быстро, что соображать было просто некогда. Да и
от боли, признаться, темнело в глазах. Машина тронулась, за ней бежали сразу
несколько милиционеров. Потом один из них остановился и принялся стрелять в
нас с двух рук, как Бельмондо. Две или три пули щелкнули о багажник. Потом,
поорав тормозами в тишине переулков, мы выскочили на Садовую и понеслись с уже
совершенно безумной скоростью. Труп от резких поворотов сполз на пол.
- Едут? - спросил водитель, не оглядываясь.
- Едут, - ответил человек, сидящий рядом со мной и неотрывно глядящий
назад. Это был крепко сложенный парень лет двадцати пяти, весь УвареныйФ.
Водитель выругался.
Мне было отчаянно больно. Я посмотрел на свое левое плечо. Рубашка
промокла, из-под короткого рукава темные струйки сбегали вниз до самой кисти.
Левая штанина джинсов ниже колена тоже была бордовой и прилипла к ноге.
- Дурак, - сказал УвареныйФ, явно обращаясь ко мне, - не мог другую
рубашку надеть?
- А что, - поинтересовался я, - теперь стреляют во всех, на к